К 120-летию со дня рождения А.И. Лейпунского
Цельность мировоззрения, высочайшая добросовестность в работе, общественно-политическая активность, неистребимый оптимизм отличали академика А.И. Лейпунского.
Уникальным качеством А.И. Лейпунского была изумительная цельность его мировоззрения – завет А.Ф. Иоффе, который он сумел осуществить непостижимо эффективно! Уже с первых контактов с Александром Ильичом меня (также и Д.И. Блохинцева и О.Д. Казачковского) поразила его способность верно и продуктивно судить о самых разнообразных научно-технических проблемах (в химии, технологии, электротехнике, теплотехнике, машиностроении и др.), казалось бы, весьма далеких от его истинной специальности: атомной и ядерной физики! А наше «недоумение» АИЛ рассеял «просто»: «Чему Вы удивляетесь? Ведь мир-то един! Все материальное состоит из тех же 92-х атомов и их ядер. Естественно, все более сложные их «конгломераты»: молекулы, металлы, жидкости, даже всякие механические и др. системы, функционируют на основе тех же самых законов, которые проявляются в мире атомов и ядер. Естественно, на каждом макроуровне они имеют свои формы проявления, но все это те же самые законы физики! Надо только выделить: что в каждом конкретном случае существенно, а что – нет».
Вот это единство миропонимания материального мира и составляло основу философского мышления Александра Ильича как большого Физика! Конечно, мировоззрение большого Ученого не может ограничиваться рамками своей науки, хотя, прежде всего, именно в ней должно проявиться его единство и целость!
Естественно, с развитием наук, всей поступи истории, любое мировоззрение должно совершенствоваться. И для этого необходимо, прежде всего, усвоение новой информации! Александр Ильич в этом разрезе служил для нас исключительным примером. При любой занятости «текучкой», он читал все: Отчеты и Диссертации, появлявшиеся в ФЭИ, а также целый ряд работ из других предприятий. И если, бывало, какой-то сотрудник говорил: «А.И.! Тут нет ничего особенного, Вам надо только расписаться!», то АИЛ весьма корректно отвечал: «Хорошо, но, может быть, все же разрешите сначала мне прочитать?» И порой оказывалось, что «бесспорный» для автора материал, увы, нуждался в серьезной доработке! Так же, почти всю новую журнальную литературу Александр Ильич регулярно изучал, беря ее из библиотеки на субботу-воскресенье (и неизменно возвращал в понедельник!). Новую ценную информацию он выписывал в толстые «общие» тетради. И бывало, мне и В.В. Орлову приходилось стыдливо краснеть, когда на некоторые наши предложения (по БН-ам), Александр Ильич, извлекая такую «Общую тетрадь», говорил: «А что же Вы разве не читали вот этой зарубежной работы, где поднятый Вами вопрос детально рассмотрен?!» (и давал ссылку!)
Строя свое миропонимание, Александр Ильич не отрывался от общественно-политической ситуации в стране и в мире. Бывало, он меня просто «сражал» своей осведомленностью об уровне техники и размерах производства той или иной промышленной продукции в разных странах!
И говорил: «Стыдно Вам не знать, что в этом деле (конкретной технике) мы все еще отстаем даже от Италии!» Также А.И. Лейпунский очень четко уловил застой в нашем народном хозяйстве в середине 60-х годов, закоснелость в системе управления. «Да, – как-то сказал он, – приходится констатировать, что, увы, права «народная мудрость»: у нас-де сейчас «сплошная электрификация» – всем всё «до лампочки»! Уж если из экономической реформы (А.Н. Косыгина) ничего не выйдет, то не знаю, до чего мы докатимся!» Такие выводы А.И. Лейпунский сделал при многочисленных контактах с ОКБ и заводами, их опекавшими Главками и Министерствами при своих стремлениях добиться разработки и сооружения БН-350. Прозорливую справедливость таких умозаключений Александра Ильича, как известно, подтвердил ХХVII съезд КПСС.
Александр Ильич, при всей своей занятости, следил за текущей прессой и новыми произведениями художественной литературы. Из его высказываний по этому поводу (в 60-х – 70-х годах) приведу только два. «Сейчас у нас в стране есть, пожалуй, только один периодический орган хоть кое-как пытающийся верно отобразить нашу действительность – это «Литературная газета». Вся остальная пресса – сплошное «бум-бум-бум»! Также, прочтя в журнале «Октябрь» очередной роман писателя-конъюнктурщика К., он сказал: «Вот ведь сволочь! Ведь прекрасно сам знает, что на деле у нас в стране все не так, а лакирует, разукрашивает безо всякого стыда!»
И при всем этом Александр Ильич обладал огромным запасом оптимизма! Трудно представить его без улыбки! Улыбки радости от встречи с любимым коллегой, ожидания от него новых полезных результатов, двигающих вперед научно-технический прогресс!
И это, между прочим, делало Александра Ильича «эмоционально стимулирующим фактором», источником оптимизма для всех нас, побуждало к тому, чтобы действительно сделать что-то полезное, не обмануть его светлые ожидания!
А.И. Лейпунский прекрасно понимал и ценил юмор, но никогда не поддерживал «ядовитых» сарказмов некоторых лиц и всегда оставался предельно серьезен, когда в ряде случаев бывало явно «не до шуток».
Многократно А.И. Лейпунский выступал на собраниях активов ФЭИ, предельно четко подводя итоги сделанного коллективом, и акцентируя внимание на предстоящих главных задачах. Несколько лет А.И. Лейпунский руководил философско-методологическим семинаром для руководящих работников ФЭИ, но так как я к ним не относился, то о них я не могу ничего рассказать.
Александр Ильич не был идеальным человеком. Случалось, хоть он хорошо разбирался в людях (при всем своем богатом жизненном и руководящем опыте работы), что и он ошибался, порой даже жестоко! Но это происходило, в основном, от того, что сам он, будучи глубоко принципиальным, порядочным и бескорыстным человеком, даже не хотел допускать и мысли о том, что могут быть у его коллеги иные подходы. Лишь тогда, когда эти скрытые дурные наклонности в некоторых людях уж слишком явно выражались в словах или действиях, он вынужден был менять свое, первоначально всегда доброе, мнение о них.
А.И. Лейпунский при всей многогранности и гармоничности своей личности, на мой взгляд, мало уделял внимания изобразительному искусству, редко ходил в театр, недостаточно интересовался поэзией, мало занимался спортом. Возможно, в Англии, где спорт – это «культ», ему приходилось (для «вписывания» в среду) иногда играть в теннис или в крикет, но в Обнинске почти единственным его физкультурно-спортивным занятием была ходьба. Вечерами, после утомительной дневной текучки, многочасовых заседаний, Александр Ильич, заложив руки за спину, проделывал многокилометровые прогулки по окрестностям города. Во время этих прогулок (чаще всего в одиночку, если не привязывался какой-либо очень назойливый попутчик) Александр Ильич, как я понимаю, многократно обдумывал, «прокручивал» в мозгу очередной комплекс научно-технических проблем, упорядочивал в своем миропонимании всякие и научные и организационно-производственные проблемы, додумываясь до оптимального их решения. А на утро, уже сложный и запутанный комплекс вопросов, продуманный и взвешенный им всесторонне, был представлен для обсуждения на суд коллег, на их критику или одобрение.
«Главная задача ученого – думать! Только всесторонне обдумав задачу, уже следует приступать к действию: эксперименту, вычислениям, принятию инженерно-технических или организационных решений!» Этот тезис Александра Ильича (возможно и не совсем точно передавая его слова, но сохраняя их основной смысл!) составляет одну из сущностей его уроков, преподававшихся нам, его ученикам, на протяжении всей его работы в ФЭИ.
Стумбур Э.А.
Десять уроков Александра Ильича Лейпунского (личные воспоминания автора).
Препринт ФЭИ-2900. Обнинск, 2003, 38 с.